У лукоморья дуб
трухлявый;
Цепь бутафорная на
нём:
Облезлый кот не на
халяву
Там ночью шастает и
днём;
Нальют сто грамм -
куплет замочит,
Под закусь - врежет
анекдот.
Там чудеса: там
леший дрочит,
Русалка на ветвях
даёт,
Там на неведомых
дорожках
Следы невиданных
блядей;
В избушке там
мелькают ножки
И гроздья спелые
грудей;
Там всем пиздец
приходит полный,
Когда внезапно
хлынут волны
На золотой песчаный
брег,
И тридцать витязей
прекрасных,
Вздымая тридцать
членов красных,
Вершат
стремительный набег;
Там королевич
мимоходом
Кидает через хуй
царя;
Там на конце, под
небосводом
На яйцах собственных
паря,
Колдун несёт
богатыря;
Без мужиков там
дева тужит,
Хоть бурый волк ебёт
не хуже;
Там ступа с бабою и
без
Блядей и водку возит
в лес;
Кащей от сифилиса
чахнет;
Там русский дух... там
Русью пахнет!
И там я был, с
блядями пил;
Русалку драл, куда
лишь лезло;
Под дуб блевал, и кот
облезлый
Хуйню мне разную
травил.
Одна запомнилась
мне: эту
Хуйню поведаю я
свету...
Дела давно минувших
дней,
Преданья старины
глубокой.
В толпе мочалок и
хмырей,
Томясь похмелкою
жестокой,
Владимир-солнышко
бухал;
Сегодня дочку он
сдавал
В эксплуатацию
Руслану
И, косо в дно глядя
стакану,
Десятый день не
просыхал.
Не скоро пили наши
предки
(Не то, что мы:
кругом-бегом),
Закуски, скатерти,
салфетки
Не заменяли рукавом.
Они тоску не
заливали
Дерьмом сивушным
до ушей,
И марку русскую
держали
Гурманов, а не
алкашей.
Но, членом вставшим
утомлённый,
Не ест, не пьёт Руслан
влюблённый;
На друга милого
глядит,
Кипящей спермою
горит,
И, хуй дроча от
нетерпенья,
Считает каждые
мгновенья.
В унынье, с
пасмурным еблом,
За шумным
свадебным столом
Сидят три ёбаря
младые;
Тихи, со стаканом
пустым,
Забыли игры
половые,
И пьянка неприятна
им;
Застыли в позе
истукана;
Потупили смущённый
взгляд:
То три соперника
Руслана,
Как пиздоватые сидят
-
Ни жрут, ни дрочат,
ни пиздят...
Один - Рогдай, лихой
рубака,
Соседей Киевщины
раком
Поставивший уже не
раз;
Другой - Фарлаф,
пиздун надменный,
В попойках лидер
неприменный,
Но в битвах редкий
педераст;
Последний, весь в
плену печали,
Блядун хазарский, хан
Ратмир:
Все трое, как в штаны
насрали,
Но вдруг забыли, где
сортир.